Возвращение домой оказалось... таким, каким Кеннет и ожидал. Встречали его так, как подобало встречать лэрда Дубхдара и к жене его отнеслись соответствующим образом. Никто и слова не сказал насчет литтонской девушки, потому что говорить что-то при Кеннете было глупо, - никто в здравом уме не стал бы проявлять неуважение к его жене, потому что он никогда бы такого не допустил, - но он прекрасно видел, что никто не пребывал в большом восторге от всего этого. Да что там, сам Кеннет не был рад этому браку, но смирился, убежденный, что так будет лучше для островов. Он прекрасно помнил в скольких смертях его родичей виноваты литтонцы, но понимал, что та же Элизабет не имеет к ним отношения, чтобы пытаться в чем-то ее обвинять. Да, сложись все иначе, он бы с большей охотой взял в жены местную девушку, хотя хватало и тех, кто приводил в дом литтонок, но все вышло так, как вышло. С этим надо было мириться всем, в том числе и Лорне, которая всем своим видом показывала, что делать этого не собирается.

Встреча проходила во внутреннем дворе замка, и, как полагается, все домочадцы вышли встречать прибывших. Выражение лица Лорны, когда та здоровалась с новой хозяйкой замка, ему запомнилось лучше всего - ее взгляд был холоден как лед и выражал лишь презрение. Он прекрасно знал, что сестра была зла на него из-за этой женитьбы, они ругались по этому поводу и перед отъездом, когда она узнала, что он согласился на эту затею. Она наверняка молилась всем богам, чтобы этот брак не состоялся, но, подумалось Кеннету, делала это недостаточно рьяно, раз он все равно назвал Элизабет своей женой. Лорна все еще была в бешенстве, которое почти не скрывала, и хоть Кеннет прекрасно понимал причины всего этого, он не мог не придти к ней.

-Я войду, Лорна? - постучав в дверь ее комнаты, он толкнул ее как только услышал голос сестры. Оказавшись в комнате, он оглядел знакомое помещение, и на мгновение почувствовал себя нашкодившим ребенком, решившим спрятаться от жестокого мира у сестры. Порой ему казалось, что называть Лорну матерью было бы правильно - она воспитала их с Нессой, она была их наставником, их главной опорой, пока они росли и взрослели. Покойную леди Мьюриэль он помнил смутно и знал ее больше по рассказам отца и сестры, а Несса и вовсе ее не знала. Он подозревал, что и младшая сестра при упоминании матери в первую очередь думала именно о Лорне, а не о ком-то еще. Наверное, именно из-за этого к ней отношения ему так сложно было быть с ней в ссоре, чувствовать на себе ее гнев - он слишком привык к тому, что Лорна всегда на его стороне, чтобы теперь принимать нечто иное.

Плотно закрыв за собой дверь, Кеннет прошел вглубь комнаты и остановился у камина, в котором трещали дрова и ярко горел огонь. Он протянул руку к пламени, чуть улыбнулся, почувствовав его тепло, и наконец-то посмотрел на сестру, чьи волосы в полутьме комнаты казались не рыжими, а каштановыми, придавая женщине какой-то жутковатый вид.
-Литтон, скажу я тебе, отвратнейшее место, с Дубхдаром не сравнится, - не зная что сказать, сказал он первое попавшееся на ум. Надо было начать разговор, а дальше дело должно было пойти как-то лучше. Оно всегда так бывало - сложно только положить чему-то начало, а дальше всегда прощу и легче. Правда, глядя на Лорну, он подозревал, что надежды его были ложными и глупыми, и просто здесь ничего не будет.

Ругаться с сестрой было непривычно и неловко. Она вырастила его, заменила мать, и, честно говоря, считать ее именно сестрой, - только сестрой, - было как-то неправильно. Сколько Кеннет себя помнил, Лорна была матерью семейства и хозяйкой их дома, и воспринимать ее как-то иначе было сложно. Даже сейчас, когда он был уже совсем не мальчишкой, он не мог заставить себя воспринимать Лорну как сестру, как ту, чью судьбу может решать как брат и лэрд, как кого-то, кто как-то от него зависим. Нет, его старшая сестра всегда была самостоятельной и сильной, оставаясь таковой даже в браке, окончившемся трагедией, от которой все так и не оправились в полной мере. Кеннет тихо вздохнул, подняв глаза на Лорну, и мысленно подготовился к долгому бою.

Он посмотрел на Лорну через плечо - такая же как и большинство О'Блэров, высокая, светлоглазая и рыжеволосая. Цвета их клана разнились, кто-то был золотисто-рыжим, кто-то каштановым, у кого-то глаза были цвета весенней зелени, а у кого-то безоблачного неба, но все они были похожи. Лорна же выделялась, он никогда не мог понять чем именно, то ли преподносила она себя по-королевски, то ли что, но взгляд цепляла. Вздумай ей повторно выйти замуж после гибели мужа и сыновей, то нашелся достаточно тех, кто захотел бы назвать ее своей женой, но у сестры желания такого не было, и он не был тем, кто стал бы ее переубеждать.

-Свежая кровь, может быть? - Кеннет обернулся и прищурился, глядя на догорающее письмо в руках сестры. Он слышал раздражение в ее голосе, но теперь почувствовал, что и сам утомился от всего этого. Пламя свечи весело полыхало почти у пальцев Лорны, а он задумался над тем, что творится в голове его сестры. Доверие к ней было безоговорочным, но все чаще и чаще ему казалось, что Лорна что-то умалчивает и утаивает, не желая посвящать его в какие-то свои дела. Она была самой настоящей лисицей, хитрой и проворной, и Кеннет прекрасно знал, что из себя представляет его сестра. Придет время и для этих разговоров, пока же не до них. - Ты все еще недовольна этим браком, но могла бы как-то более явно продемонстрировать это. Например, вовсе нас не встречать, - в голосе его начала сквозить насмешка. Кеннет подошел к столу сестры, окинув его поверхность цепким взглядом, и оперся о высокую спинку соседнего стула, внимательно глядя на сестру. - Лэрдам нужен союз, герцогу нужен союз, и на моем месте был был бы другой, если бы он не умер, земля ему, конечно, пухом. По-твоему я от всего этого в восторге? Нет, я знаю, что ты бы хотел, чтобы я послал весь совет к чертям собачьим, но что бы это нам дало? - Он мотнул головой и шумно вздохнул. - И что бы было, вздумай я отказаться от невесты в Литтоне? Кто бы мне это простил, а? Литтон слишком крепко держит нас, чтобы выступать.

Королевство, захватившее вольных фридлендцев, в самом деле слишком хорошо впилось в острова. Кланы между собой и так ладили не все и не всегда, а с легкой руки захватчиков распрей становилось только больше. Никому не нужны были сильные острова, но здесь было слишком много гордых людей, чтобы забыть о прошлом. Кеннет и сам был гордым, и сам хотел свободы, но он помнил о том, что случилось с его зятем и племянниками, с матерью, а повторять судьбу МакАлистеров он не хотел. За Нессу и Лорну он бы убил и умер, но сумел бы он их защитить? Мысли его все чаще возвращались к оторванной от дома Фионе, томившейся в Айриме. Неволя во сто крат хуже смерти.

Кеннет, вопреки своей воле, улыбается. Он давно приучил себя делать это во время любых ссор, даже тогда, когда лучше выглядеть серьезно, если даже не скорбно. Как, например, сейчас, когда Лорна прожигает его взглядом. Будь он еще мальчишкой, она бы и тумаков ему надавала, он в этом уверен, но он уже не мальчишка, и надавать ему тумаков как-то не получается. Вернее Лорна может, конечно попробовать, но толку-то? Послушание и понимание, порой, вбиваются в головы особенно неразумных как раз в прямом смысле слова, но у всех есть свой возраст, и в случае Кеннета он уже упущен. Поэтому он лишь улыбается, даже не придавая значения тому, что делает. Щурит светлые глаза, наклоняет голову чуть набок и смотрит на сестру, которая скоро сама как свеча загорится, настолько она зла. Гнев ее он понимает, сердце его все еще болит и ноет по племянникам и зятю, по матери, по всем тем, кого он потерял, но... сейчас он больше злится на сестру. Почему-то у фридлендцев две крайности - или отринуть любые разумные доводы и кидаться в бой, или же поджав хвост все принимать. Кеннет не хочет ни того, ни другого, он жить хочет, что бы там все не думали.

-Да, мне нужна моя сестра, чтобы она спасла меня от посягательств злой и ужасной литтонки, - закатывает глаза Кеннет. Ему все еще интересно, что же такое решила сжечь Лорна, стоило только ему переступить порог и притворить за собой дверь, но пока не до этого. - Хотя, согласись, зрелище было бы захватывающим. Потом еще пару-тройку месяцев мы смогли бы скрывать убийство мой жены, а потом? Ну, собрали бы мы сколько-то кланов, только этого бы не хватило, и нас бы постигла участь МакАлистеров. Хорошая судьба, а? - Он вздыхает, и продолжает: - Ничего такого я не хотел, Лорна. Я как-нибудь со своими проблемами справлюсь, и с женой в том числе, - называть леди Элизабет так странно, но слово вообще кажется на языке каким-то чужим, но он старается. Ему нужен если не мир, то хотя бы его видимость. На время, прежде чем на островах и в Литтоне что-то решится.

Лорна начинает говорить, и все ее слова ему уже знакомы. Этот же разговор у них был сразу после того, как было решено, что литтонку к алтарю поведет именно он, а не кто-то другой. Этот же разговор у них был накануне его отбытия в Лонгдол, когда сестра влетела в его комнаты и долго буравила его сердитым взглядом. Тогда было сказано много злых слов, повторять которые Кеннет не хочет. Ругаться с сестрой ему не по душе, но и молчать желания нет. Она видит все по-своему, а он по-своему, и понимать его она явно пока не хочет даже пытаться.

-Думал, и причин на это хватает, начиная с того, что им надо было предложить кого-то приличного, а не обнищавшего или старого, заканчивая тем, что никто не хочет родниться с теми, кто подавлял восстание. Я что, дурак по-твоему, чтобы думать, что все это великая честь? - Он кривится. Честь, как же! Сомнительная такая честь, как и то, что Фиона МакАлистер воспитанница и фрейлина королевы, как будто никто не понимает, что на самом деле в Айриме ее держат для того, чтобы лэрд Лахлана не посмел вновь подать голоса и все его соотечественники сидели тихо. - Боролись! Как же вам всем это слово нравится, боги. А как бы мы боролись в случае моего отказа с литтонцами? Почему О'Блэр не захотел взять нашу невесту? Что там такое? Ему есть что скрывать? И вместо нескольких женщин у нас здесь был гарнизон во главе с наместником, и они шныряли бы по замку и совали нос в каждую бочку. И интересовались бы, сестра, почему ты жжешь записочки, а не молчали бы как я, - его взгляд делается тверже, а улыбка, наконец-то, исчезает с лица. Разговор ео раздражает, а намеки и обвинения старшей сестры злят. - Даже если моей жене велено все слушать и запоминать, здесь хватает тех, кто будет смотреть за ней, и таких людей больше, чем у других лэрдов. Хочет передавать каждое наше слово хоть своему отцу, хоть деду? Богов ради, здесь ей нечего услышать. В отличие от домов остальных, потому что наши или под хмелью все расскажут или разомлев над девицей.

Он резко выпрямляет спину и просто сжимает пальцами спинку стула так, что костяшки белеют. Ему очень хочется ударить ладонью по столу, но Кеннет не делает этого. Только дышит через нос, а после продолжает говорить, перебивая сестру:
-Да, верно, меня поразили прелести этой полевки, Лорна, потому что я не был с другими женщинами и все для меня впервые. Что ты хочешь услышать от меня? Я все еще не в восторге от этого брака, но кидать ее в темницу не буду это глупо. А глупо знаешь, почему? - он походит к сестре ближе и наклоняется, опираясь ладонями на гладкую поверхность стола. - Потому что она любимая дочь своего отца и любимая внучка своего деда. У них есть Фиона МакАлистер, а у нас появилась Элизабет Говард. Считай ее тузом в рукаве, сестра, потому что ради ее безопасности Говарды и Аттвуды на многое пойдут. Мы же не хотим, чтобы что-то случилось с Фионой? Так и они не захотят, чтобы что-то случилось с из Лиззи, - ему претит мысль делать свою жену своей же заложницей, потому что это неправильно. От брака он не ждет чудес, но с присутствием Элизабет, которую он во время пути начал звать на местный манер Элспет, Кеннет уже смирился. Ему не хочется питать каких-то надежд на ту супружескую жизнь, что была, судя по многочисленным рассказам, у его родителей, но и сразу рисовать себе самые ужасные картины у него желания нет. -Ты все объясняешь мне и объясняешь, но почему ты не можешь поверить мне? Я знаю, что делаю, что бы там не казалось окружающим.

Кеннет щурится, заглядывая сестре в лицо. Ему хочется, чтобы сестра поняла его, наконец-то начала думать не опираясь на все пережитое. "Все или ничего" уже было и не привело ни к чему хорошему, и повторять ошибки прошлого он не собирается.