Сквозь сон Мария уловила бурное обсуждение знакомыми голосами. Ее наперсницы, видимо, были настолько захвачены темой, что забыли сдерживать тон голоса, переговариваясь где-то неподалеку от ложа царевны. В ленивой полудреме она смутно и нехотя разбирала суть разговора. Одна из девушек, кажется, Татьянка, возбужденно лепетала о том, что, мол, дружину керстовскую эти клятые дурмгардцы убивают прямо во внутреннем дворе замка, да по-мужицки кулаками месят.
- Что? - до царевны далеко не сразу дошел весь смысл услышанного. Зато когда сонный мозг все же разобрал суть, Машу аж подбросило на постели, сразу в вертикаль. Даже голова от слишком резкого движения закружилась. Пришлось посидеть пару секунд, пережидая недомогание.
В это время вокруг слышались оханья.
- Ой, Ваше Высочество!
- Ой, разбудили, простите!
Мария только головой помотала. Не до извинений сейчас. В груди неистово билось сердце. Ей и раньше рассказывали о каких-то разногласиях между дурмардцами и керстовчанами, но в рамках слухов. Вроде как было и прошло, не извольте беспокоиться. А теперь вот эти разговоры об убийстве…
- Хватит, - решительно оборвала царевна проси-прощебельное бормотание, - что там про драку во дворе? - голова больше не кружилась, и девушка решительно поднялась с постели. Подумалось, что если там действительно что-то серьезное, то это грозит большими бедами. Вряд ли кто-то будет разбираться, кто зачинщик драки. А если серьезно пострадают здешние вояки, то могут обрадованно свалить всю вину на керстову дружину. Как будто кто-то захочет разбираться! Наоборот, только рады будут подставить нелюбимых соседей. А вдруг и мирный договор затрещит по швам?
На последней мысли Маша так и обмерла. И тут же мысленно взмолилась Отцу, чтобы не допустил такого.
Между тем ей быстро и немного бестолково поведали о том, что Татьянка с утра раненько во внутренний двор спустилась. А там толпа охраны. И керстовчане, и здешние. Над двором злые выкрики летят, а мужики месят друг друга кулаками. В общем, страсть и ужас! И что де им делать, если все “свои” полягут…
Спокойствия пересказ последних новостей Марии не принес. Она заторопилась, гоняя служанок покриками, чего обычно не допускала, стараясь общаться со всеми максимально вежливо. Ей в голову пришло, что она и ее слово могут хоть что-то значить. И только оно сможет защитить дружину, если не дай Боги, на них повесят все прегрешения за драку.
Поэтому царевна спешно собиралась. Самое простое платье, самая простая прическа, и поскорее. Верная Татьянка едва успела накинуть ей на плечи алую шаль, когда-то купленную на рынке Изенбурга. Утро все же могло быть весьма прохладным, хоть весна и вступала в свои права.
По коридорам крепости Маша почти летела, не чуя под собой ног. И во внутреннем дворе очень быстро нашла взглядом толпу полуобнаженных мужчин. На скулы лег румянец, и желание немедленно вернуться в покои пришлось давить в зародыше. Здесь и сейчас она в первую очередь царевна, а не невинная девица!
Тем не менее, пока Мария спешно шла вперед, к толпе, она отчетливо различила, что мужчины четко разделены на несколько групп. И далеко не все чешут друг о друга кулаки. Кто-то перетягивает канат, кто-то держит в руках луки… В душе поднялось смутное подозрение пополам с надеждой.
Среди всех присутствующих хорошо различалась горящая на солнце золотом рыжая шевелюра Антошки. Он почти расслабленно стоял неподалеку от группы хихикающих девиц, поигрывая мышцами рук и вертя в пальцах какую-то кружку что ли...
К нему царевна и направилась за деталями происходящего. Искать кого-то еще в этой разномастной толпе не хотелось. И так старалась смотреть только на лица или по сторонам, старательно обходя взглядом голые торсы.
- О, Ваше Высочество! - ее заметили очень быстро. Радостный тон голоса Антона не вязался с рассказанным служанками ужасом убийства. - Вы тоже решили посмотреть на состязания? - он широко ухмылялся, а у царевны резко отлегло от сердца. Состязания, значит. Она даже вздохнуть полной грудью смогла. - Прямо как дома! Даже квас керстский есть!
- Так вот, что за шум! - царевна звонко рассмеялась легкому тону, со смехом выплескивая и остатки напряжения. Как же хорошо, когда все хорошо, - Значит, тут организованные соревнования, а не… - она замялась, - стихийное смертоубийство? И даже организатор есть? Король знает? - она спешила выяснить все мелочи, кутаясь в яркую шаль. Теперь хорошо ощущалось, что солнышко еще не достаточно прогрело воздух.
Антон только беззаботно пожал плечами:
- Нам сказали явиться, мы и пришли! Но вроде как-то из главных в курсе. То ли величество, то ли высочество! - дружинник не отличался особым пиететом, зато мечником был отменным, хотя сейчас под его левым глазом наливался багряным большой такой синяк. - Ух, и славно мы тут кулаками помахали! - Антон определенно радовался происходящему. И, спохватившись, предложил, - А, может, квасу? Эх, хорош вышел! Старшой сам делал на хлебных корках!
Марии было очень легко и радостно слышать эти речи. Да и наперсницы за спиной облегченно бормотали, переговариваясь между собой.
- Надеюсь, вы не посрамили чести царства?! - шутливо грозно вопросила она с улыбкой. Разговор шел на керстском, поэтому стоящие неподалеку служанки крепости явно не понимали ни слова. Оно и к лучшему. Нечего сплетни разводить!
Теперь, когда причин для волнения не было, царевна более внимательно оглядела двор, выискивая глазами знакомых батюшкиных дружинников и то тут, то там находя знакомые бороды и шевелюры. Неожиданно сердце снова споткнулась и зачастило, когда глаза наткнулись на еще одно знакомое лицо, только дурмгардское. Кажется, Антон был прав. За действом наблюдал сам старший принц. Правда, очень непривычный, в простой одежде, почти не отличающийся от окружающих войнов. Но это был несомненно он.
Улыбка Марии подугасла. Она не представляла, чего ждать от жениха. За последнее время их и без того редкое общение как-то не клеилось. И царевна ожидала любой неожиданности. Внутренне она невольно напряглась и посильнее стиснула пальцами края шали на груди.

Ворчливое гудение рыжего Антона:
- Ну что вы, мы их… ух!.. - Мария пропустила практически мимо ушей. Она смотрела на медленно приближающегося жениха и пыталась совладать с частившим сердцем. Что именно ее так взволновало, царевна не могла сказать. Возможно, не слишком подобающая обстановка - раньше им приходилось встречать почти всегда только на официальных встречах. Возможно, непривычный, немного растрепанный вид Фридриха, без золоченых отделок и аристократического шика.
- Хороший он! - Маша ушам своим не поверила, услышав подобное от Антошки. Даже кинула на дружинника удивленный взгляд, чтобы удостовериться, что тот говорит сейчас именно о старшем принце. Но нет, взгляд рыжего был устремлен на приближающееся высочество. - Состязания эти организовал! Наших с дурмгардцами умудрился почти помирить! - тон его был действительно уважительным, и Мария с трудом удержала на лице остатки улыбки и проглотила то, что рвалось с языка. Не вступать же сейчас в споры. Но отношению ее охранника к жениху немало уязвило.
- Там, кажется, квас обещался быть?! - брякнуло царевна первое, что пришло в голову. Что угодно, лишь бы сменить тему и не слушать больше эти уважительные слова. Тем более, что Фридрих был уже рядом. Не хватало, чтобы услышал…
Антон, ухмыльнувшись, испарился, едва старший принц подошел.
- Доброе утро, - практически безэмоционально протянула Мария в ответ на надменное приветствие жениха. Улыбка совсем исчезла с ее лица, сменившись чуть прихмуренными бровями. Наверное, было бы лучше, если бы Фридрих не стал подходить к ней, прикинувшись слепым…
Пока Маша размышляла, под каким предлогом поскорее уйти самой, не дождавшись даже обещанного кваса, чтобы в покоях успокоиться и обрести утраченное душевное спокойствие, принц продолжил разговор в своей неизменной манере, которую так ненавидела девушка.
И что ему ответить?
“Я в полусне услышала, как служанки обсуждают, что керстовчан до смерти избивают во внутреннем дворе крепости, подскочила и, не разобравшись как следует, едва ли не в ночной рубашке помчалась защищать дружину…” Это вообще можно сказать так, чтобы не звучало бредом или ужасной глупостью?
Мария так и не придумала, какими достойными словами выразить свои мысли и слегка покраснела. А потом и разозлилась. На жениха, естественно. Ей уже не в первый раз кажется, будто он специально стремится поставить ее в глупое положение. Вот как сейчас. Предложение Фридриха перейти в более удобное для наблюдение место прозвучало почти издевательски, как ей виделось происходящее.
И без того тлеющие в душе девушки досада пополам с злостью превратились почти в ярость. Подбородок вздернулся, плечи еще больше расправились. И уже мало значения имеет факт, что одежда не совсем подобающая и слишком простая для проявления гордости. Да и стыд временно растворился в злости. Если жених наделся окончательно смутить царевну, то добился прямо противоположного эффекта.
Нет, потом Маше обязательно станет не по себе и от своих действий, и от слов, и от общей обстановки. И скорее всего она очень пожалеет обо всем, что уже случилось и еще случится. И будет прятать пунцовые щеки в тишине молельни, коря свою глупость и несдержанность. Но все это потом. Сейчас же терпение, так долго лелеемое в своих дочерях керстовой царицей, лопнуло. До такого состояния Мария доходила чрезвычайно редко - все же учителя по этикету знали свое дело и муштровали своих подопечных не хуже солдат в казармах. Но жених оказался на редкость упорным и изобретательным в своем стремлении довести девушку.
- Ну разумеется, - звонко заявила она, крылья тонкого носа чуть дрогнули. - Как я могу не поддержать земляков и не поболеть за их победы! - Маша почти с вызовом посмотрела в глаза Фридриха, с горящими от избытка эмоций щеками и подрагивающими пальцами. Что она хотела доказать этим демаршем? Непонятно даже ей самой. Но отступать уже точно поздно.
Почти в этот же момент вернулся с глиняной кружкой Антон. Мария только мельком бросила взгляд на коричневатую шапку пены. Машинально взяла посуду из протянутых рук, покрытых мозолями от рукояти меча. Не до напитка ей сейчас было, но не обижать же Антона, который так старался угодить.
- И где же самое удобное место для наблюдения? - она обращалась исключительно к жениху. - Чтобы во всех подробностях видеть победы керстовчан? - с апломбом, и половины которого не чувствовала, заявила Маша.
Антон рядом оживился и как всегда непочтительно вклинился в разговор. И как только разобрал, о чем речь идет?
- Дак ежели вы, царевна, будете наблюдать, боевой дух у наших взлетит до небес. Низзя нам лицом в грязь ударять перед вами! - воодушевленный, он резво стартанул прочь, к полю, на ходу махая кому-то руками.
Ох, Мария бы тоже так ранула бы куда подальше, но приходилось стоять на месте. Стоит надеяться, что жених проводит ее все же не в гущу состязания и не под стрелы.
Она почти машинально поднесла кружку с квасом ко рту и сделала глоток. Так удобнее было прятать горящее лицо. Шапка пены пощекотала нос, и царевна с досадой была вынуждена стирать ту пальцем.

Мария с каждой секундой чувствовала себя все глупее. Причем понимала, что в такое положение по сути загнала себя сама, но из-за жениха, поэтому злиться продолжала на него. Она вцепилась в кружку с квасом, как будто не посуду в руках держала, а метательное оружие, аж костяшки побелели.
На безэмоциональное предложение пройти вслед за Фридрихом царевна только молча кивнула, в тон неуместной официальности, которая так не вязалась с его немного растрепанным видом. Будто тот, кого она видела, и тот, с кем разговаривала, - два разных человека. Это только усиливало раздражение, которое он вызывал у девушки. Она не могла предположить, что принц выкинет в следующее мгновение. А если бралась угадать, то редко оказывалась права.
Все худшие опасения Маши подтверждались с каждым шагом по внутреннему двору. Жених вел ее прямиком в гущу толпы. Многие косились на их необычную процессию, поскольку наперсницы не посмели бросить госпожу и двигались за парой, правда, молча.
Ещё хуже стало, когда Фридрих остановился около закрытого крышкой колодца и протянул руку ей. Мария даже не сходу сообразила, что у нее хотят забрать кружку с квасом. Непонятно, зачем. Первым побуждением было вцепиться и не отдавать. Но едва царевна представила, сколь глупую композицию будут представлять собой она и принц с протянутой рукой, как желание перечить поугасло. С не слишком довольным лицом кружка перекочевала сначала в одни мужские руки, потом в другие, а затем и вовсе затерялась в толпе вместе с шустрым пареньком-слугой.
Но пока Маша провожала глазами "удирающий" квас, старший принц не стал ждать ни секунды. Девушка только ощутила чужие руки на талии, а в следующее мгновение ее ноги уже оторвались от земли, чтобы почти сразу же встать на твердые доски колодца. Царевна только сдавленно охнуть успела, растеряв половину сердитой невозмутимости и круглыми удивлёнными глазами посмотрев в лицо жениху. Что он себе позволяет? И это нелепое объяснение! И как жаль, что в ее руках больше нет кружки с квасом! Она бы с огромным удовольствием перевернула бы ее над белобрысой макушкой...
Мария чуть растерянно оглянулась. Теперь она и вправду возвышалась над толпой, но доски крышки мигом перестали казаться толстыми и надёжными. Боги, ну не утопит же её Фридрих на глазах у стольких людей.
Маша замерла в одной позе, боясь лишний раз пошевелиться. А когда на колодец запрыгнул и принц, даже дышала через раз, ожидая каждое мгновение треска дерева и падения. Но ничего подобного не происходило. Зато всё внимание войнов теперь точно было приковано именно к ним. Особенно после пламенной речи жениха. И от царевны ждали соответствующей реакции.
Мысленно помянув старшего принца недобрым словом, девушка постаралась улыбнуться. Вышло несколько натянуто. Маша переводила взор с одного обращённого к ней мужского лица на другое. И когда узнавала воодушевленных керстовчан, глаза ее немного теплели, а улыбка становилась более искренней. Ради них, их семей и многих других жителей родной страны полгода назад она сюда приехала. И если ради них ей нужно выстоять тут с десяток минут, то она постарается. Всего-то и делов, посмотреть на шутошный бой да на жениха внимание не обращать. Здесь, в центре двора, на солнце, даже не холодно почти.
Напоследок взор царевны обратился к служанкам, что сгрудились чуть поодаль. Неизвестно, что прочла Татьянка в ее взоре, но она тут же развернулась и поспешила обратно к замку. Мария помолилась, чтобы за помощью. За кем-то, кто снимет ее с этого ненадежного настила и уведет в покои.
Рядом снова послышались слова Фридриха. Что, квас?
Мария позволила себе чуть повернуть голову и посмотреть на кружку. Вроде бы та же самая. А зачем ее уносили?
Царевна с подозрением подняла взгляд на лицо жениха, но то, как обычно, было совершенно честным и холодным. Впрочем, его обычное выражение.
Маша несмело приняла в ладони кружку. И во имя вежливости протянула:
-Благодарю!
В это время войны уже резво делились на две команды. Причем, как заметила Мария, биться мужчины собирались вперемешку, дурмгардцы и керстовчане. Что было совсем уж удивительно. Царевна даже про квас забыла.
-А.. каковы условия победы? - решила на всякий случай уточнить она у Фридриха. А то мало ли, какие тут обычаи. В царстве кулачные забавы, насколько ей рассказывали, проходили либо до потери сознания одним из противников, либо до признания себя побежденным.
Она немного искоса, из-под ресниц, просматривала на принца, ловя малейшие изменения на его лице. Машинально поднесла к губам кружку. От всех волнений горло чуть пересохло и хлебный вкус кваса то, что сейчас было очень кстати.
Боги, как хорошо, что она по обыкновению сделала небольшой совсем глоток. По языку и нёбу скользнула довольно мерзкая жидкость, комом упавшая в желудок. От неожиданности Маша закалялась.
-Боги, что это? - вырвалось у неё невольно. Она растерянно заглянула в кружку, потянула носом, но квасом оттуда точно не пахло. Но почему? Антон же приносил… И она пробовала уже…
Мария перевела растерянный взгляд на Фридриха, и тут до неё дошло.
-Вы! - выдохнула она, объясняя этим коротким словом для себя абсолютно всё.